Бондарев, Юрий Васильевич. Горячий снег
http://militera.lib.ru/prose/russian/bondarev2/01.html
Ю́рий Васи́льевич Бо́ндарев (15 марта 1924, Орск — 29 марта 2020, Москва) — русский советский писатель и сценарист, член Союза писателей СССР, общественный деятель, занимал различные должности в правлении СП СССР и СП РСФСР, с 1971 года — первый заместитель председателя правления Союза писателей РСФСР, входил в состав редколлегий многих литературных журналов, возглавлял различные общественные организации. С 1990 по 1994 год — председатель Союза писателей России. Участник Великой Отечественной войны. Капитан, командир батареи. Герой Социалистического Труда (1984). Кавалер двух орденов Ленина (1971, 1984), лауреат Ленинской (1972), двух Государственных премий СССР (1977, 1983), Государственной премии РСФСР им. братьев Васильевых (1975) и Государственной премии РФ имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова в области литературы и искусства (2014). Почётный гражданин города–героя Волгограда (2004).
Лейтена́нтская про́за» — термин, введённый для описания произведений, созданных писателями советского периода, лично прошедшими Великую Отечественную войну в звании младших офицеров (при некоторых нюансах, обусловленных особенностями фронтовой судьбы того или иного писателя.
Глава первая
Кузнецову не спалось. Все сильнее стучало, гремело по крыше вагона, вьюжно ударяли нахлесты ветра, все плотнее забивало снегом едва угадываемое оконце над нарами.
Паровоз с диким, раздирающим метель ревом гнал эшелон в ночных полях, в белой, несущейся со всех сторон мути, и в гремучей темноте вагона, сквозь мерзлый визг колес, сквозь тревожные всхлипы, бормотание во сне солдат был слышен этот непрерывно предупреждающий кого–то рев паровоза, и чудилось Кузнецову, что там, впереди, за метелью, уже мутно проступало зарево горящего города.
После стоянки в Саратове всем стало ясно, что дивизию срочно перебрасывают под Сталинград, а не на Западный фронт, как предполагалось вначале; и теперь Кузнецов знал, что ехать оставалось несколько часов. И, натягивая на щеку жесткий, неприятно влажный воротник шинели, он никак не мог согреться, набрать тепло, чтобы уснуть: пронзительно дуло в невидимые щели заметенного оконца, ледяные сквозняки гуляли по нарам.
"Значит, я долго не увижу мать, — съеживаясь от холода, подумал Кузнецов, — нас провезли мимо...".
То, что было прошлой жизнью, — летние месяцы в училище в жарком, пыльном Актюбинске, с раскаленными ветрами из степи, с задыхающимися в закатной тишине криками ишаков на окраинах, такими ежевечерне точными по времени, что командиры взводов на тактических занятиях, изнывая от жажды, не без облегчения сверяли по ним часы, марши в одуряющем зное, пропотевшие и выжженные на солнце добела гимнастерки, скрип песка на зубах; воскресное патрулирование города, в городском саду, где по вечерам мирно играл на танцплощадке военный духовой оркестр; затем выпуск в училище, погрузка по тревоге осенней ночью в вагоны, угрюмый, в диких снегах лес, сугробы, землянки формировочного лагеря под Тамбовом, потом опять по тревоге на морозно розовеющем декабрьском рассвете спешная погрузка в эшелон и, наконец, отъезд — вся эта зыбкая, временная, кем–то управляемая жизнь потускнела сейчас, оставалась далеко позади, в прошлом. И не было надежды увидеть мать, а он совсем недавно почти не сомневался, что их повезут на запад через Москву.
"Я напишу ей, — с внезапно обострившимся чувством одиночества подумал Кузнецов, — и все объясню. Ведь мы не виделись девять месяцев...".
Написал asergj на afflatus.d3.ru / комментировать