«Прощай, корифана»: последние дни легендарного рынка на Спортивной во Владивостоке

Рынок на Спортивной никогда не был моим фаворитом. Блеклая калька настоящего Суйфэньхэ, где сдачу с тысячи можно не дождаться даже спустя час, а если долго воротить носом и ничего не купить, то можно получить и по лицу. Тем не менее, всё же это целый пласт культуры Владивостока. Был.

Заходил со стороны трамвайной остановки. Минуя лотки с тапками, заколочками и солнцезащитными очками, оставляя по левую руку лестницу, ведущую на второй этаж в магазин одежды — сразу же утыкаемся взглядом в металлический забор. Примечательно, что на нём уже красуется пара небольших рекламных баннеров — чего рекламным площадям-то пропадать?

Слегка сворачиваем по диагонали, направо к KFC и в тени нас встречает довольно привычный вид: одежный ряд. Справа товар, слева (на заборе) товар: майки, подштанники, постельное бельё, халаты, носки, кеды, подушки, полотенца, куртки, женская одежда и прочее.

Погода на улице, как не сложно представить, 24 января была не самой летней, поэтому решил не признаваться, что я журналист, а прикинулся покупателем, чтобы заполучить побольше внимания от продавцов. И уж очень мне приглянулся комплект постельного белья у продавщицы в самом начале этого вещевого коридора. В ходе беседы удалось задать вопрос, а что же там за забором-то?

«А ну их, торговый центр строить будут. Кому он нужен с этими бешеными ценами? На улице дешевле гораздо. Там дороже в два-три раза. А мы на улице как были, так и есть. А контейнера вон туда уехали (указывает рукой в сторону Школьной)».

А дальше по ряду уже привычные продавцы-иностранцы, но без пресловутого «корифана, штаны ннада?». На удивление, пока дошёл до поворота в продуктовые ряды, ни один продавец даже не окликнул. По всей видимости, слишком холодно, к тому же некоторые продолжали обустраивать рабочие места. Что странно, так это отсутствие хоть какой-то ветрозащиты.

Стеллаж с обувью мы в расчёт принимать не будем. Продавцы работали из палаточного каркаса, однако ткань, которая бы закрыла от ветра в этом коридоре, никто не натягивал. Один из продавцов прилаживал деревянные рейки над прилавком, по всей видимости, чтобы вывесить туда ещё одежду. Больше в этом ряду не нашлось никого, чей, наверное, вьетнамский акцент позволил бы разобрать что-то ещё внятное, кроме цены на товар.

Далее я решил обойти стройку по периметру и свернул налево, в ряд разной всячины сразу за теплотрассой. Стремительно прошмыгнув до чифаньки «Лена и Валера», нырнул в поворот, откуда можно было попасть в контейнерные ряды, где прямо на входе раньше подшивали джинсы.

Вероятно будний день не располагал, поэтому такой услуги там не нашлось. А ещё в глаза бросилось пространство между задними стенками магазинчиков и теплотрассой. Не лучшее зрелище.

Не менее разочаровывающе выглядят и контейнерные ряды. Некоторое их количество упирается буквой «Г» прямо в забор стройки. Нескольким оставшимся продавцам отсюда очень хорошо видно весь процесс стройки.

И сказать, что за забором прям кипит работа — очень сильно покривить душой. Активнее всех на стройке был чёрный сторожевой пёс. Также можно было заметить мужчину, который выполнял какие-то работы с арматурой, и кран — видимо для забивания свай, который за целый час погрохотал минут 5.

Как ни странно, но вход в крытые ряды оказался открыт. Я не побоялся проверить, невзирая даже на устрашающе выглядящий красный трехколесный велосипед с поднятой «рукой». То ли в приветственном, то ли в предупреждающем жесте.

Внутри под тепловой завесой отдыхал или продавец, или охранник. В его арсенале было всего два слова: «низнаю» и «ага».

Моё внимание привлёк магазинчик разнообразной походной туристическо-сувенирной всячины почти у входа. Продавцы — молодые парень с девушкой — увлечённо пытались вскрыть деревянный ящик при помощи саперной лопатки. В процессе оказания посильной помощи удалось немного поболтать.

«ТЦ строят новый, а те кто там торговал, переехали. Либо справа овощных рядов открытый рыночек, либо на школьную, либо где-то возле Кристалла».

«Там давно никаких работ не было. Это они наверное где-то последние месяц-полтора как оживились и начали работать. Как зима пришла начали бухкать».

Кстати, в деревянном ящике оказались качественно упакованные в «пупырку» китайские наручные часы.

Обратный путь не занял много времени, однако нельзя было не заглянуть в помещение мясного рынка. Там раньше пекли вкусности в тандыре. К превеликому сожалению, выходить пришлось голодным. Пекарня переехала на Школьную. На её месте теперь расположилась витрина с мясными продуктами и очень вкусными польскими специями, которые в супермаркетах перестали продавать пару-тройку лет назад. Что же: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

Навернув пару кругов по мясным рядам, удалось найти двух дружелюбных продавщиц. Они-то и рассказали куда пекарня переехала, и что они думают по поводу стройки.

«Ну, начали наконец-то строить. До этого были какие-то „тёрки“ непонятные. Они и сейчас идут, за власть. Мы ничего не знаем. Болтаемся тут, то работаем, то не работаем, то закрываемся, то открываемся… И нам достается, всем достаётся».

Покинув мясной рынок, я всё ещё оставался голодным, поэтому решил не искушать судьбу и вернуться к трамвайной остановке, минуя продуктовый ряд. Но покинуть Спортивную лишь с большим пакетом приправ мне было не суждено. В ряду с домашней утварью взгляд зацепился за очередной комплект постельного белья, а бдительный продавец очень удачно это подметил. Пока я перечислял деньги, удалось разговорить мужчину по поводу строительства нового торгового центра.

«Да все знают, что там ТЦ строят. Начали вот недавно снова работы. Там вроде пока тепло было, у них вода текла, не могли сваи забивать, ждали пока замерзнет. Сейчас вот опять продолжили».

Итогом посещения Спортивной в будний день стали пакет приправ, комплект постельного белья, уверенность в том, что коллеги «раздули из мухи слона», и строительство, конечно, хоть и идёт, но далеко не такими ударными темпами, как можно было предположить, читая новости.

А ещё оставило в душе легкую горечь утраты. Ведь за целый час скитания ни одного голоса с легко узнаваемым «эй, корифана» так и не раздалось.