«Я думал, что мне конец». За что и как один из братьев-каратистов избил в Петрозаводске медбрата в больнице

Заседания по этому уголовному делу проходят очень напряженно. В них пытаются принимать активное участие даже слушатели: подсказывают, осуждают, смеются. По одним репликам из зала можно понять, как они относятся к потерпевшим и тому, что те рассказывают.

На последнем судебном заседании показания давал потерпевший — медбрат БСМП, студент ПетрГУ Сулейман Гайбулладжанов. Согласно обвинительному заключению, при встрече с этим человеком Джаваншир Кадашев и Роберт Тонян совершили два преступления: угрожали убийством или причинением тяжкого вреда здоровью и причинили легкий вред здоровью из хулиганских побуждений.

Сулейман рассказал, что в тот день «ничто не предвещало» разборок с Кадашевым и его другом. Он, как обычно, выполнял назначения врачей, когда услышал крики и нецензурную брань. На часах было 10 часов вечера.

— Я возмутился большим шумом, потому что у нас есть тяжелые больные, — пояснил потерпевший. — Подошел к седьмой палате. Там стояла неизвестная девушка. Вела себя неподобающе. Оскорбляла медсестру. Я вмешался, хотел успокоить девушку. Спросил: «Как вы вообще сюда вошли?» Время для посещений ограничено. А тогда еще были ковидные времена, масочный режим. Я был удивлен, увидев ее в уличной одежде в 22:00.

Девушка, по словам Сулеймана, заявила, что она имеет право находиться в больнице, так как она ординатор, учится в ПетрГУ. Медбрат ответил, что знает всех преподавателей и обязательно с ними о ней поговорит, так как нельзя подобным образом вести себя в медучреждении и оскорблять младших медсестер и другой персонал.

Но разговор не получился. Тогда, говорит потерпевший, пришлось вызывать охрану. Девушку выпроводили, но, уходя, она успела оскорбить Сулеймана.

— Прозвучало слово «индеец», — пояснил медбрат. м Я немного в шоке был. От девушки такое услышать. Для меня впервые такое. Я догнал ее и попросил всё повторить на камеру. Она сказала: «Сейчас ты увидишь».

И вскоре Сулейман увидел и саму девушку, и еще двух молодых людей.

м Мне сказали: «Не бойся, мы просто с тобой поговорим», но потом вывели из зоны попадания камер. Как только мы прошли вот эту грань, меня сразу толкнули, начали оскорблять и по очереди говорить: «Ты кого сфоткал? Это моя невеста», «Это моя сестра. Как ты посмел?»

Девушка в это время, говорит Сулейман, стояла в углу и «наслаждалась шоу».

По словам потерпевшего, один из знакомых девушки пообещал посадить его на бутылку, а другой — поймать на улице и зарезать.

— Я серьезно воспринял эти угрозы. Со мной не шутили, — уточнил Сулейман.

Визитеры потребовали от медбрата удалить фотографии, что он и сделал.

— Я говорю: «Всё. Мы в расчете? Вы довольны?» И в этот момент летит удар от Джаваншира в челюсть. Потом летит второй удар. Потом еще был удар от Тоняна… Для меня это была целая вечность. Я уже понимаю, что теряю равновесие. И в этот момент летит удар от Тоняна в плечо. Я падаю, и потом удар от Тоняна в лицо. Я думал, что мне уже всё, конец». И в один момент они это прекратили и резко ушли.

Сулейман предполагает, что охранник просто вовремя вызвал сотрудников Росгвардии.

— После этого моя жизнь стала наполнена угрозами, дезинформацией среди коллег, одногруппников. Портился авторитет. Поступали угрозы, —рассказывает потерпевший. — Звонков с угрозами было много от знакомых и родственников обвиняемых. Выходили даже на моих знакомых.

***

Всё время, пока Сулейман рассказывал свою версию событий, всем вокруг было очень весело. Шутили и посмеивались в зале многочисленные друзья и родственники подсудимых. Улыбался и сам Джаваншир.

Судя по возгласам подсудимых и вопросам, поступающим от адвокатов, сторона защиты считает, что Сулеймана били за дело.

— Кто дал вам право сфотографировать данного человека? — спрашивал адвокат.

— Ты у себя дома будешь фотографировать, — доносилось из-за решетки.

— Вы предупреждали женщину, которую фотографировали, что отправите ее фотографии постороннему человеку, на факультет, преподавателю?

— Я не сказал, что от правлю. Я сказал, что покажу, — уточнял потерпевший.

— А на основании чего? — давил адвокат. — Кто вам разрешил показать?

— А кто запретил? — недоумевал Сулейман.

Кадашев и Тонян хотя и считают, что причины для рукоприкладства были, не согласны ни с количеством нанесенных ими ударов, ни с полученными Сулейманом травмами. Потерпевшего назвали сказочником и даже выразили желание привлечь его за ложные показания.

Подсудимые откровенно хамили. В зале усмехались. Потерпевший огрызался. И в целом было понятно, что эти две стороны вне суда и не могли найти общего языка. Даже странно, что при таком отношении к поступку своих друзей и родственников к Сулейману после избиения постоянно кто-то приезжал договариваться о том, чтобы тот забрал заявление из полиции. Записи этих встреч прослушивались в зале суда. Медбрата уговаривали не портить парню (то есть Джаванширу — прим. авт.) жизнь.

Сулейман в ответ объяснял, что если сейчас его обидчикам это сойдет с рук, то они не остановятся, и в будущем могут быть новые жертвы.

— Где мы живем, дорогой… В Африке, что ли? В ауле? — вопрошал потерпевший.

А в ответ слышал:

— Ты мусульманин? У тебя понятия есть?

В разговоре с отцом Кадашевых и его другом медбрату пытались объяснить, что ничего серьезного не произошло, что Роберт и Джаваншир никого не покалечили, «до инвалидности не дошло, человек не попал в реанимацию», что «по-мусульмански молодых девушек снимать нельзя».

Кстати, по поводу последнего аргумента Сулейман заметил в суде:

— Мы живем в XXI веке. И, если девушка ведет соцсети, в хиджаб не одевается, почему бы и нет? Я законы не нарушал. Я хотел узнать, кто она, на каком факультете учится, чтобы поговорить с ее куратором.

Люди, уговаривавшие потерпевшего отказаться от обвинений, пытались убедить мужчину в том, что его больше «никто не побеспокоит». Сулейман в ответ напоминал, что Кадашев и Тонян подняли руку на человека в белом халате, который находился в больнице при исполнении обязанностей. Мужчина вспомнил случай, когда один раз простили напавшего на врача мужчину, а он через некоторое время вновь напал на педиатра, и тот в результате лишился глаза.

В разговорах с родственниками и друзьями подсудимых Сулейман говорил, что не может пойти на мировую, так как боится, что, поощряя вседозволенность, он косвенно станет виновным в том, что через какое-то время пострадает другой человек.

Честно говоря, судя по атмосфере, царившей в зале суда, закрадываются сомнения даже в том, что сам Сулейман точно не пострадает при новой встрече с Кадашевыми.

Медбрат дал показания и попросил суд разрешить ему не приходить на дальнейшие заседания. Это его право. Судья разрешила.